Книга: Автопортрет в кабинете

На письме невозможно достичь чего-то подобного, такой предельно ясной неясности, такого беспощадного сотрясения себя.
Двери тайны пропускают внутрь, но не дают выйти. Наступает мгновение, когда мы понимаем, что перешагнули через этот порог, и постепенно осознаем, что вернуться назад уже не сможем. Дело не в том, что тайна становится все более непроницаемой - просто мы знаем, что наружу больше не выйдем.
Когда дверь перестает быть дверью. Как совершенство: без жалоб. Обретаешь такую ясность, что сходишь с ума. Преобразовать свои идиотизмы в молитвы и молиться постоянно.
Говорят, что у стариков остается только одна струна, на которой они могут играть. И, возможно, эта струна расстроена и воспроизводит то, что Стефано называл "волчьей нотой". Но эта единственная расстроенная струна звучит дольше и глубже, чем нетронутый инструмент юности. Чувствовать себя как дома в ненахождении себя. Уверенными можно быть лишь в том, что мы уже не знаем, где на самом деле находимся. Вернее так: мы ощущаем, что находимся в какой-то точке, что являемся этой точкой, этим местом, - но больше не можем определить ее во времени и в пространстве. Все места, где мы жили, все мгновения, которые мы пережили, плотно окружают нас, просят пустить их внутрь - а мы смотрим на них, вспоминаем одно за другим - откуда они? "Там" - значит везде и нигде. Стать сокровенно чужими самим себе, не иметь больше родины. Того, что у нас есть - привычек, обыкновений, воспоминаний, - слишком много, мы больше не можем их в себе удерживать.