Книга: Нобелевский тунеядец(Об И.Бродском)

Если бы автор обладал дерзостью Цветаевой, можно было бы - прячась за её "Мой Пушкин" - назвать эту книгу "Мой Бродский".
Если друг вашей юности был так жесток, что в зрелые годы сделался знаменитым, а вы были так беззаботны, что сумели пережить его, положение ваше нелегко.
Каждый, кто был связан с Бродским, знает, что думать и говорить о нём он обречён до конца дней своих.
И каждый знает, что память его обречена на неполноту и при этом слабеет с каждым днём.
В какой-то момент говоришь себе: "Хватит откладывать.
Пора перенести на бумагу всё, что так волновало сердце и ум в связи с этим человеком, с этим голосом. Никто не ждёт и не требует от тебя исчерпывающего портрета, но и без твоих заметок картина останется в чём-то неполной.
Пускай каждый расскажет о том, что ему довелось -посчастливилось - расслышать в этих стихах, в этой жизни.
Тогда и выстроится на полках библиотек шеренга книжных корешков "Subject: Joseph Brodsky", сложится мозаичный портрет, заслуживающий названия "Весь Бродский".